Александр ЛАПИН: «В России есть традиции вероуважения»

— Александр Алексеевич, герои вашей новой книги «Святые грешники» предстают перед нами в новых ипостасях — христианин и язычник, мусульманин и буддист… Сам этот ряд — очень серьёзная заявка. Ведь вам для ответа на многие вопросы, которые они задают друг другу, надо было самому очень глубоко погрузиться в тему. Иначе получилась бы игра в одни ворота. Вы для себя уже нашли ответы?

— Я более 25 лет изучаю основные религиозные течения, учения, практики… К сорока годам сначала открыл для себя основы христианства, Библию, апокрифы. Но, как человек любопытствующий, решил всё-таки посмотреть: а как у других? Как они молятся, как в Бога верят, откуда пришли эти религии, какие у них истоки? У меня есть консультанты из Института истории религии, служители православной церкви. Сам лично встречался с представителями разных общин. И самое главное — я все эти места объехал. Всё, о чём в книге рассказано: и у мощей Сергия Радонежского побывал, и в буддистских монастырях. И на Шри-Ланке, и в Индии, и в Китае…

Это огромный пласт. Из того, что я узнал, даже часть не смог в книгу вместить. Там нет, например, западных ветвей христианства, нет масонства. Нельзя объять необъятное. Я оставил только три мировые религии, которые представлены у нас в России. И частично копнул, откуда они пришли, — пришлось заглянуть в Индию, Непал, Индонезию.

Сам я — православный человек, и для меня абсолютным героем является Сергий Радонежский. Образец духовного лидера, политика. Человек уникальный. Изменил монастырскую жизнь в России: ввёл общежительный устав. Раньше монастыри были «особножительные» — каждый монах жил сам по себе. Сам себя содержал, сам строил. У него было личное имущество. А Сергий создал монастырь, где всё было общим, где все монахи работали. Эти общежительные монастыри стали опорой государства. Его крепостями.

Вторая его заслуга — он благословил русских на вой­ну с татарами, на национально-освободительную борьбу. До его благословения «разборку» Донского с Мамаем можно было счесть междо­усобной стычкой из-за дани. А Сергий послал на битву двух монахов — Пересвета и Ослябю — и придал ей значение борьбы за свободу и за святую веру.

Он мирил князей силой своей веры, силой своего духа заставлял принимать государственные решения. Когда я увидел, что у нас есть такие святые, как Сергий Радонежский, Серафим Саровский и другие, то понял, что наше православие — это бесценное наследие и сокровище.

Я прекрасно отношусь к исламу. Понимаю, большинство русских оценивают эту религию, исходя из того, что видят по телевизору — экстремистов, которые режут людей. Но это не ислам и никакого отношения к нему не имеет. Фанатики, которые освоили какие-то даже не основы, а уродливую, однобокую часть ислама и больше ничего не знают.

А мне пришлось погрузиться глубоко. Я сам с Кавказа, потом жил в Казахстане. Я увидел, что в исламе кроме внешней оболочки есть ещё, например, мистическое учение под названием «суфизм». Некоторые из моих друзей его исповедуют. Это очень красивая вещь. Вспомните стихи Омара Хайяма — он как суфий воспевал жизнь, её красоту. Ислам в своих сокровенных высших проявлениях говорит о любви: человека к человеку, к Богу.
Вникая в эти глубинные вещи, я искал техники, с помощью которых можно достичь состояния благодати. И в православии исихазм существует, и в буддизме — мантры, и суфии используют похожую технологию.
Чтобы продраться сквозь все эти дебри, мне понадобилось почти 30 лет. Я сегодня отдаю людям квинтэссенцию своих изысканий. Причём хочу передать так, чтобы это было легко читать и понимать.

Я подозреваю, что рано или поздно основные религии сольются, потому что у них одна основа. И, скорее всего, сольются на территории России. Почему? В «Святых грешниках» я попытался пояснить. На Западе и на Востоке нет такой терпимости друг к другу, как у нас. Мы не просто интернационалисты по идее. Мы интернационалисты поневоле. Я сам вырос в таком «салате» — рядом мусульмане жили, через забор — корейцы, мы, русские, тут — немцы-протестанты со своей философией…

В России есть традиции вероуважения. Это большое достижение нашего народа. Но это уже тоже отдельный разговор… Может быть, для следующего романа.